Главная   Редакция    Помочь газете
  Духовенство   Библиотечка   Контакты
 

Газета основана в апреле
1993 года по благословению 
Высокопреосвященнейшего
Митрополита 
Иоанна (Снычёва)

  НАШИ ИЗДАНИЯ    «Православный Санкт-Петербург»       «Горница»       «Чадушки»       «Правило веры»       «Соборная весть»

        

К оглавлению номера

Христос Воскресе!

СТРОГАЯ РАДОСТЬ ПОДВИГА

Фото Ю.Костыгова— Нет, мы постились очень строго, — говорит благочинный Лужского округа, настоятель собора Воскресения Христова в Луге отец Николай Денисенко. — Что вы! Даже и подумать не могли, чтобы съесть что-нибудь скоромное. И родители вовсе не боялись, что строгий пост плохо повлияет на детский организм. Наоборот: они верили, что чем усерднее исполнять церковные правила, тем нам же будет лучше. Даже в Страстную седмицу, в конце её, когда по всему дому стоит запах готовящихся пасхальных лакомств и дети порой плакать начинают, так им хочется чего-то вкусного, — нет, даже и тогда родители твёрдо стояли на своём. И ничего дурного из этого не получилось: мы с сестрой выросли не хуже прочих!

— Да как же нынешнему школьнику поститься: ему же в школьной столовой постного не предложат…

— И в школе тоже можно от чего-то воздержаться, а в более строгие дни и вовсе не пойти в столовую… И в прочие дни сосиски есть не обязательно, можно поделиться ими с другом. Не обязательно показывать, что ты великий постник, — просто сказать: «Что-то мне неохота сегодня, съешь ты!» Раньше, когда я учился, и буфетов в школе не было, и вопросов таких не возникало.

— А ведь сейчас считается, что детям поститься вредно, да и взрослым то и дело даётся поблажка… Может быть, сейчас времена другие — в этом всё дело?

— Времена действительно изменились. Мы росли в годы хрущёвских гонений, когда вся жизнь у детей священника была — ну, подвиг не подвиг… Во всяком случае она постоянно требовала твёрдости душевной. Не знаю, как у кого, а у нас детские годы были непростыми… Вот миновал строгий, суровый пост, за ним радостная — по-настоящему радостная! — Пасха… Даже простое яичко кажется невероятно вкусным после настоящего поста, а у нас на пасхальном столе были не только яйца: родители старались, чтобы разговление было богатым. Так вот, миновало весёлое пасхальное застолье, в понедельник — в школу, а там перед началом занятий — линейка: «Кто на Пасху был в церкви? Шаг вперёд!» Мы выходим… Горько об этом вспоминать. Могли хлеба в магазине не дать: в хрущёвские годы трудно бывало с хлебом; приходишь в магазин, а тебе: «Семье священника хлеба нет!» Однажды сестре поставили двойку за отлично написанное сочинение — просто так, в плане борьбы с религией. Отец не побоялся, взял сестрину тетрадку и поехал в Новгород к уполномоченному. А там в ту пору знаете какие были уполномоченные? Из бывших начальников тюрем — на них смотреть-то было страшно… Но отец настоял на своём: сочинение пересмотрели, оценку исправили.

— Я слышал, отец ваш был непростым человеком…

— Что значит «непростым»? Его Господь вёл всю жизнь. Сам он родом с Украины, во время войны ещё подростком увезли его в Германию. Как мать о нём убивалась! И, как женщина верующая, ходила к знаменитому в тех краях старцу Лаврентию — святой Лаврентий Черниговский — знаете, наверное? Старец сказал моей бабушке: «Ты за сына не тревожься — он жив, хоть и страдает сильно. Но домой вернётся обязательно, ты только жди!» И действительно, чего только отец в Германии не натерпелся! Но всякий раз, когда дело шло к его гибели, Господь вмешивался и чудесным образом отводил беду. Однажды немец решил его за что-то расстрелять. Вывел в поле, приказал копать могилу, приготовил винтовку… И вот уже и винтовка поднята — откуда ни возьмись является другой немец и тому, первому: «Ты что здесь делаешь! Иди скорее шнапс пить, а то без тебя всё выпьют!» Тот приказал отцу не отлучаться и побежал пьянствовать. Отец постоял-постоял, потом взял лопату, закопал могилу и ушёл. И больше его этот немец не трогал. В другой раз он пережидал в бомбоубежище авианалёт. Бомба попала прямо в убежище — все погибли, он один целым остался. Он работал на фабрике, в условиях сравнительно неплохих, но тут его решили перевести в лагерь, откуда живым никто не возвращался. Погрузили их партию в машину, — и тут мотор заглох. Пока чинили, пока искали новую, дело само собой замялось и отец остался на фабрике… Вернулся домой с твёрдым намерением: «Раз Господь так меня берёг, буду оставшуюся жизнь служить ему. Стану священником». Принял сан… Но этот путь у него тоже был очень нелёгким… О нём книгу можно писать: как ему Богородица являлась, как он служил в Новгородской епархии, в глухой деревеньке… И в эту глухомань к нему столько народу приезжало за молитвой, за советом — из Ленинграда, из Москвы, Вологды, Ростова… А как отец ездил по району, когда нужно было причастить больного: на машине, потом на моторной лодке по реке, потом на лошадях по лесу — и только так добирались до деревни. И обратно тем же порядком: одна церковь была на район. А как хоронили покойников в весеннее или осеннее бездорожье? — лошади вязнут в грязи… Делали особую волокушу: на сани клали еловые лапки, на них ставили гроб, батюшка рядом садился, и трактор тянет всё это сооружение на кладбище…

Всё это было у меня перед глазами, всё проходило через моё сердце, но, знаете, никакого страха во мне не было, и когда пришла пора, я не задумываясь выбрал путь священника…

— Вы ведь тоже начинали ещё в годы гонений?..

— Ну, в ту пору таких явных репрессий уже не было, но бед всевозможных хватало. Вот вы говорите — Пасха… А вы знаете, что здесь, в Луге, у меня несколько раз ночное пасхальное богослужение бывало сорвано? И это ещё совсем недавно — в начале 80-х… Представьте себе: Пасхальная ночь, только что закончился крестный ход, а рядом, в клубе, закончились танцы. Вся молодёжь, изрядно разогретая и танцами и вином, валит в храм. В храме стоит шум, гам, начинаются драки — мы зовём милицию, но та не спешит являться… Снаружи кто-то начинает бросать камни и бутылки в окна… Что тут делать? Несколько раз служба срывалась. В конце концов мы придумали: окна на Пасху стали закрывать металлической сеткой, а пьяных от храма отгоняли своими силами ещё на подходе. Причём, чтобы не устраивать скандал, делали так: говорили молодёжи: «Как только начнется богослужение, двери закроем до утра. Хотите провести всю ночь в храме? Будете с нами молиться?» Желающих не находилось — все мирно поворачивали обратно.

— Вам Господь не давал забыть, что христианская жизнь — это подвиг, что всякую Пасху надо выстрадать. А мы, похоже, начинаем это забывать… А в результате и Пасха проходит мимо нас: всё чаще слышишь от людей, что никакой пасхальной радости они на службе не испытывают, что праздники не задевают сердца…

— Своих трудностей и сейчас хватает, но ведь дело даже не в них… Беды и скорби у каждого есть — и у церковного человека, и у нецерковного. Но христианину должна сопутствовать радость от своего духовного подвига, от общения с Богом, от сознания величия Божия. Её надо взрастить у себя в душе, чтобы  вместе с апостолом Фомой сказать: «Господь и Бог мой!» Эта будет Пасха не внешняя, не человеческая, а духовная, ангельская. Люди всё ещё по-язычески подходят к Богу: «Я столько молился, а мне не повезло. Я столько постился, а у меня такое искушение в семье!..» Это чисто языческое у нас: мы постимся и ждём, что Бог в ответ пришлёт нам благодарственную грамоту с печатью. Надо честнее относиться к своей жизни, к своей душе. Но сейчас много говорится о том, что пост — он не в воздержании от пищи, а в укрощении души… И всё-таки когда говоришь с верующими о посте, ни одного вопроса о духовном от них не слышишь… Людей интересует одно: что можно есть, а что нельзя… Значит, для них это по-прежнему важно. И, значит, важно напоминать снова и снова: «Благодать приходит через смирение, а смирение — через строгость и воздержание!» Без строгости мы никогда не почувствуем эту несказанную радость. Ведь взять прп. Серафима Саровского: он Пасху круглый год ощущал, а почему? От строгости своей жизни. Питался одной травой, а в душе и на устах непрестанно: «Христос Воскресе!» Для него Пасха продолжалась круглый год. Пасхальная радость не похожа на простую человеческую радость: это чувство небесное, его словами не объяснить.

Бед же хватает и сегодня. Вот наш Воскресенский собор: изу-мительное по красоте здание — второго такого в Луге нет. Но он до сих пор не восстановлен, и нет желающих помочь нам в его возрождении: ни администрация, ни предприниматели не спешат украсить родной город. И сердцем переживаешь, что люди не ценят труд своих предков. Но работа идёт — чудом Божиим, но идёт: к Пасхе надеемся завершить колокольню. Как-то по копеечке деньги появляются… Что же нам — плакать прикажете на Пасху, что храм до сих пор не восстановлен? Нет, мы лучше будем радоваться, что Господь даёт нам сил трудиться, что Он посылает нам какую-то помощь… Хоть капельку, да мы сделали — Бог позволил нам потрудиться, — и это достойная причина для радости. Так и всем советую: Бог дал нам возможность потрудиться Ему Великим постом, — будем радоваться этому. Бог позволил нам дойти до праздника Пасхи — это тоже радость. Радость рождается из подвига — понесём же то, что нам дано, и радость не минует нас.

Вопросы задавал Алексей БАКУЛИН

Адрес Воскресенского собора: Ленинградская обл., г. Луга, пр. Кирова, д. 54. Т. 8(813-72)-22-341

предыдущая    следующая