Главная   Редакция    Помочь газете
  Духовенство   Библиотечка   Контакты
 

Газета основана в апреле
1993 года по благословению 
Высокопреосвященнейшего
Митрополита 
Иоанна (Снычёва)

  НАШИ ИЗДАНИЯ    «Православный Санкт-Петербург»       «Горница»       «Чадушки»       «Правило веры»       «Соборная весть»

        

К оглавлению номера

СВЕТЛЫЙ ВЕНЕЦ ПРАЗДНИКА

1 мая - день, когда весь Православный мир празднует Светлое Христово Воскресение, стал для известного петербургского батюшки, протоиерея Виктора Голубева, днем сугубого торжества: в этом году с Пасхой совпал День его Ангела.

- Батюшка, какое удивительное совпадение: и Пасха, и день Ангела, и храм ваш, где вы настоятельствуете уже 30 лет, - пасхальный храм "Кулич и Пасха". Вы видите в этом совпадении какое-нибудь особое знамение для себя?

- Нет. Какое там знамение - это просто календарь так распорядился. Я не люблю досужих разговоров, порождающих новые предрассудки. Однажды мне говорят: "Отец настоятель, смотрите, в нашем храме икона мироточит". Похожу и вижу: крупные капли масла на иконе. Сразу спрашиваю: "Кто вчера тут убирал?" Приходит уборщица. "Что же у тебя тут, матушка, масло разлито?" - "Простите, батюшка, это у меня вчера бутылка из рук выскочила и обрызгала все вокруг!" - "Что ж ты образ не протерла?" - "Виновата…" С подобными случаями часто приходится сталкиваться, но твердо помню слова моих духовных учителей: "Если Господь захочет дать тебе знаменье, то сделает это так, что не придется гадать - знаменье это или простое совпадение".

- А случалось, чтобы прежде ваши именины совпадали со Светлым праздником? Может быть, в детстве? Сохранились ли у вас детские воспоминания о праздновании Пасхи?

- Совпадений таких никогда прежде не было… А что касается детских воспоминаний… В те годы моя мама прятала иконы в шкафу… Отец мой был убежденным коммунистом, участником гражданской войны, и церковная жизнь в нашей семье была не праздничная, тихая, тайная. И вообще, детство мое безоблачным не было: война, блокада, сильное ранение, полгода в больнице… Когда меня, двенадцатилетнего, выписали из больницы, я сказал маме, что не хочу больше жить под бомбами, хочу отправиться в эвакуацию, и в сентябре 1942 года вместе со школой уехал в Ярославскую область, в интернат. История моей поездки весьма поучительна, но только понял я это много позже - уже в наши дни. Не так давно лежал я в больнице, в одной палате с таким же, как я, блокадником, на несколько месяцев раньше меня уехавшим из Ленинграда. Я ему рассказал о своей эвакуации, о том, как спокойно мы проехали на поезде и переправились через Ладожское озеро, а он мне: "Вот ведь, как вам повезло! А наш эшелон разбомбили, и чтобы спасти детей, их выбрасывали из горящего состава, как мешки с картошкой! А когда переправлялись через Ладогу - детей на нашей барже было, как селедок в бочке, - опять налетели немцы и соседнюю, солдатскую, баржу потопили. Казалось, по всему озеру, сколько глаз хватало, виднелись головы в касках, а мы никого из солдат не могли взять на борт - места не было". После этого рассказа я крепко задумался: выходит, Господь явил мне тогда великую милость, сделав мой путь безопасным и спокойным, а я и не подозревал, что этот эпизод из моей жизни заключал в себе нечто чудесное. Так-то мы получаем от Бога дары и даже не замечаем их: думаем, что все идет своим естественным чередом. Лишь лет через 50 я узнал, что нужно славить Бога, молебны служить благодарственные за то, что мы так спокойно все проехали. Ведь могло быть иначе!

- Первые понятия о христианской вере вы получили только от матери или вашим церковным воспитанием занимался еще кто-нибудь?

- Самые первые, конечно, от мамы… Но была в моей жизни одна удивительная встреча… Мне исполнилось уже лет пятнадцать, когда мне предложили поухаживать за одной больной - старицей по имени Ольга Васильевна… Старшее поколение, возможно, помнит ее… Жила она на улице Рубинштейна, в собственной квартире, но занимала в ней только одну комнатку, где раньше помещалась прислуга… В эту комнатку ходили многие жители нашего города: Ольга Васильевна всем давала духовные советы, учила, утешала. Многие считали ее прозорливой, но мне об этом судить трудно: я-то был подростком и не очень прислушивался к тому, что она говорит посетителям. Мое дело было - сходить в магазин, прибраться, вскипятить молока… И все же я называю Ольгу Васильевну своей духовной матерью: именно от нее я получил первые настоящие представления о вере. Однажды у нее спросили: "Что вы, Ольга Васильевна, ничего не скажете о нашем Викторе? Что его ждет?" - "О, он долго жить будет! - воскликнула старица. - Он доживет до тех времен, как церкви открывать станут!" - "Так ведь уже открывают понемногу…" - "Что ты! Тогда сотнями новые храмы будут появляться, и монастыри тоже, и Лавру откроют, и Иоанно-Рыльский монастырь, и Иоанна Кронштадтского к лику святых причислят…" И еще она говорила о том, что меня ждет, но это уже - личное… По совету Ольги Васильевны я поехал к св. прп. Серафиму Вырицкому за благословением…

- Пожалуйста, расскажите об этом поподробнее…

- Рассказ будет не длинным… Приехал я в Вырицу на паровике, пришел в дом к старцу, а дом полон народа - и все ждут, когда их вызовут. Встал и я в очередь, приготовясь к долгому ожиданию. Но прошло несколько минут, вышла из комнаты старца женщина и манит меня: "Мальчик, иди к батюшке!" Я тогда воспринял это как должное: думал, что здесь так и принято детей без очереди принимать, а потом, когда прочитал книги о преподобном, узнал, что он вызывал людей целенаправленно… Зашел я к батюшке. Спрашивает меня старец: "Ну, что?.. С чем ты пришел?" - "Взять у вас благословение". Благословил он меня. "А с кем ты живешь?" - "С мамой". - "Как маму звать?" - "Надежда" - "А тебя как?" - "Витя" - "Сейчас я запишу". И тут я испугался: "А зачем записывать?" Понимаете, время-то какое было: от тени шарахались!.. Батюшка заулыбался, матушка засмеялась: "Он будет молиться за вас!" Вскоре я пошел в армию, и как ж мне там пригодилось благословение преподобного!.. А ведь я у него и еще один раз побывал, уже после армии: спрашивал, как мне быть - идти ли в монастырь, или остаться в миру. Отец Серафим сказал мне просто: "Решай сам!" Но я задумал съездить к еще одному старцу - в Почаевскую Лавру. Сейчас этот старец тоже прославлен в лике святых. Он выслушал меня, вздохнул и сказал: "А как в монастыре-то тяжело жить! Я уже 60 лет здесь живу, а все тяжело!" Я понял это так, что старец не советует мне идти в монастырь, и послушался этого совета…

- Расскажите о годах вашего учения в семинарии. Я много слышал о замечательных преподавателях, которые работали там в эти годы…

- Да, преподаватели у нас были великолепные. Не буду перечислять всех, но хочу сказать доброе слово об одном из них - о небезызвестном профессоре Осипове…

- О том самом, что потом отрекся от веры?..

- Да… В том Бог ему судья… Я же знал его, когда он еще преподавал у нас в семинарии Ветхий Завет… Это был изумительный педагог. На первой лекции он положил на кафедру с одной стороны Библию, с другой - книгу академика Обручева "Следы на камне" и сказал: "Сейчас мы будем изучать, что говорит о сотворении мира Священное Писание, а что - современная наука". И дальше из его рассказа следовало, что наука вынуждена признать правоту Библии, и лишь в вопросе о возникновении человека расхождения у них принципиальные. Еще раз скажу: это был замечательный преподаватель, блестяще образованный человек… А то, что с ним случилось потом, - это пусть решается между ним и Господом. Если же говорить о других преподавателях, то хочется вспомнить Михаила Федоровича Русакова, филолога. Я был человеком не очень-то начитанным в светской литературе, и решил спросить у него совета: с чего лучше начать знакомство с ней? Он ответил: "Читайте классиков, и только классиков! Пушкин, Лермонтов, Тургенев, Толстой, Достоевский… Достоевского прочтете книгу - через два-три года еще раз ее перечитайте!" Я так и поступил. В ту пору духовную литературу достать было сложно, и русские классики, особенно Достоевский, очень помогали нам…

- Вы сразу после семинарии попали в "Кулич и Пасху"?

- Нет, нет! Я долго служил в церкви св. прав. Иова на Волковом кладбище - маленький, бедный храмик, но мне там было хорошо: всех своих прихожан я знал по именам, и были мы с ними, как одна семья. А что это были за прихожане! Люди, воспитанные еще по дореволюционным правилам!.. Случалось, что подходили ко мне и просили: "Батюшка, не знаете ли, где есть больной, за которым можно поухаживать? Нам не для денег, нам бы только Богу поработать!.." Больше я таких просьб нигде не слышал… Был я ключарем в Николо-Богоявленском соборе. В 60-е годы этот собор священники между собой называли фабрикой: огромное количество народу, требы, молебны, панихиды идут непрекращающейся чередой… Служить приходилось очень много. А как много мы объезжали квартир, причащая больных! Побегай-ка после службы по этажам на пять-шесть адресов, - тут и молодой устанет. Нынешние молодые священники не знают такого, - хотя у них и своих, современных, забот хватает. Так я и служил до декабря 1973 года, когда меня, наконец, перевели настоятелем в храм Пресвятой Троицы "Кулич и Пасха".

- Об этом удивительном храме уже написано многое… Скажите, о. Виктор, чем вы особенно дорожите в своей церкви?

- Тут, конечно, о многом можно сказать… Вопрос очень широк… Впрочем, упомяну вот о чем: в нашей церкви есть две великие святыни: Колпинская икона Святителя Николая и образ Божией Матери "Всех Скорбящих Радосте" - та самая икона, от которой и пошло всенародное почитание этого образа. Что касается Николы Колпинского, то история его известна: в конце XVIII века эта икона помогла остановить эпидемию, вспыхнувшую среди рабочих, и с тех пор неоднократно являющая различные чудеса. Что же касается образа "Всех Скорбящих Радосте"… Меня давно занимал такой вопрос: есть Казанская икона, обретенная в Казани, есть Смоленская, обретенная в Смоленске. Но ведь и в нашем городе, не обойденном Божией милостью, была явлена великая Богородичная икона, по молитвам у которой тысячи людей получают просимое! Почему бы образ "Всех скорбящих Радосте" не именовать Петербургским? Это было бы только справедливо. По этому поводу я послал запрос нашему владыке, а он в свою очередь обратился к Святейшему. И вскоре Святейший откликнулся таким посланием: "08.IV.98. Считаю справедливым именовать икону Божией Матери "Всех Скорбящих Радосте" "Санкт-Петербургская икона Божией Матери "Всех Скорбящих Радосте" с грошиками". Таким образом, храм "Кулич и Пасха" является хранителем великой святыни. Именно в нашем храме эта икона получила новый статус - стала именоваться Петербургской. Образ этот славен не только в нашем городе, но и по всей России. Приходите к нам помолиться, полюбуйтесь еще раз на наш удивительный храм - второго такого нет в мире! - и я уверен, что Матерь Божия не останется глуха к вашим молитвам.

Редакция газеты "Православный Санкт-Петербург" поздравляет о. Виктора Голубева с Днем его Ангела, который, словно в дар от Бога, совпал со Светлым Воскресеньем, венчая многолетнюю службу у престола Господня.

Вопросы задавал Алексей БАКУЛИН

предыдущая    следующая