Главная   Редакция    Помочь газете   Духовенство   Библиотечка   Контакты				Газета основана в апреле 1993 года по благословению  Высокопреосвященнейшего Митрополита  Иоанна (Снычёва)
НАШИ ИЗДАНИЯ	«Православный Санкт-Петербург»       «Горница»       «Чадушки»       «Правило веры»       «Соборная весть»

К оглавлению номера

НЕ ПРЕДАВАЙТЕ ВЕЧНОСТЬ

- Отец Владимир, многие наши читатели спрашивают, что означает слово "благочинный" и что входит в круг обязанностей священника, занимающего такую должность. Не могли бы вы ответить им, пользуясь примерами из своей практики?

- Сейчас Русская Православная Церковь живет по уставу, который был принят на юбилейном Архиерейском соборе в 2000 году. Здесь определены права и обязанности Поместного Собора, Арихиерейского собора, Патриарха, Священного Синода, епископов. После епископов же идут благочинные. Благочинный является помощником епископа. В нашей епархии сейчас насчитывается 20 благочиний, и в каждое из них входит около 20 или 30 храмов, часовен. По уставу обязанности благочинного очень велики: здесь и наблюдение над правильным и регулярным отправлением богослужения, и забота об исполнении постановлений и указаний епархиальной власти, и многое, многое другое. Главное же вот в чем: благочинный помогает архиерею соблюдать благой чин, следить, чтобы на приходах все шло добрым чином.

Что же касается меня, то я благочинным являюсь почти столько же лет, сколько и священником… Сначала, когда храмов было немного, я был общегородским благочинным, потом мое благочиние занимало полгорода, и вот теперь - Центральный округ, 36 храмов - больше, чем когда-то во всем Ленинграде. В чем же моя задача заключается? Когда жизнь на приходах течет спокойно, значит - слава Богу, но когда что-то не так, к митрополиту начинают поступать письма, просьбы, жалобы… Резолюция митрополита, как правило, такова: "Благочинному - разобраться!" В последние годы насущная наша забота - открытие новых храмов, и здесь митрополит без благочинного не принимает решения. Нужно посмотреть на место, где вырастет новый храм, нужно познакомиться с людьми, которые собираются его строить, взглянуть на будущую паству… Нередко люди хотят построить храм по обету, но не представляют себе, какое это нелегкое дело - строительство новой церкви. Требуются огромные средства и немалые старания, а главное: правильное представление о церковной жизни. Между тем встречается такое: человек имеет землю, имеет деньги, хочет на своем участке построить церковь и воображает, будто она станет частью его владений. Задача благочинного убедить людей в том, что храм не может быть частной собственностью. Когда-то у нас случилась такая история. Одна женщина заявила: "Я дала Богу обещание создать храм и хочу поставить его на своем участке". Я ей говорю: "Кто же там будет молиться? Храм существует для людей". - "А я так хочу!" - "Хорошо, - говорю. - Тогда покажите мне не менее десяти человек, которые станут церковным активом". Приезжаю на собрание - никого нет. "Они заняты…" О чем же тут речь вести?.. Однажды я работал в Центральном архиве и, просматривая описи документов, натолкнулся на такое название: "Дело о крещении кота". Я в ужас пришел: что такое? Оказалось - дореволюционная история. Некий деревенский батюшка подал рапорт в Синод о том, что помещик, который построил у себя в имении церковь, вообразил священника своим наемным работником. Он, дескать, батюшку нанял, платит ему и, следовательно, волен требовать от него все что угодно. Например, окрестить помещичьего кота. Священник протестует, а ему розгами грозят… Конечно, Синод вынес постановление в пользу батюшки. И сейчас случается порой нечто подобное - не в Центральном округе, конечно, в глубинке, а разбираться приходится благочинному.

Сегодня очень остро стоит вопрос о земле: нам нужно закрепить землю за церковными зданиями и приходами. Поэтому я как благочинный слежу, чтобы в каждом приходе были правильно оформлены документы на землю и на имущество, чтобы все имело установленный юридический статус… Это очень серьезное дело! Здесь нам помогает юрист из епархии…

На благочинном лежит ответственность и за правильную регистрацию новых приходов. В моем благочинии есть институт трансфузиологии и гематологии, где проходят лечение раковые больные. Сотрудники этого института пожелали, чтобы у них была часовенка. Нужно было сперва получить разрешение от главврача, ведь это ведомственная площадь; и лишь после этого мы организовали часовню, снабдили ее всем необходимым, назначили батюшку… Батюшка же обычно служит на своем приходе, где и получает зарплату, а в часовне появляется в порядке благотворительности. На тех же основаниях действуют храмы и в некоторых учебных заведениях - в Академии Балета, например; и благочинный следит, чтобы не было ссор между администрацией и священником. А такое бывает иногда… Но главная моя забота: чтобы во всех наших храмах шло богослужение, чтобы они содержались в чистоте и порядке, по церковным канонам, чтобы везде был антиминс…

Благочиние наше довольно пестрое. Судите сами: у нас есть и казачий, и грузинский, и единоверческий приход, к нам относятся церкви Симеона и Анны, св. вмч. Пантелеимона, Преображенский собор, храм Феодоровской иконы Божией Матери… В Мариинской больнице есть очень активное сестричество, которое занято важным служением - уходом за больными… И в Князь-Владимирском соборе, настоятелем которого я являюсь, батюшки несут послушание: кто-то - в тюремной церкви, а кто-то - в храме при Академии Балета. Иногда звонят из какого-нибудь храма: "У нас батюшка заболел!.." - и я командирую туда нашего священника.

Случалось в моей практике и такое. Я был тогда городским благочинным. Однажды стало известно, что в подвальчике разрушенного Новодевичьего монастыря обосновался приход Зарубежной Церкви. (В то время отношения с зарубежниками были сложные.) Покойный владыка Иоанн мне говорит: "Езжайте, разбирайтесь: место-то наше!" Я стал разбираться и узнал, что приход уже успел зарегистрироваться. Пришлось обращаться к властям, а это были времена Анатолия Александровича Собчака. Все дела решались на так называемом Малом совете. Я и напросился на этот Малый совет, чтобы выяснить, почему наши храмы переходят в ведение других юрисдикций? Попросил слова: "Надо понимать, что в России Русская Православная Церковь должна быть единственной инстанцией, которой государство передает дореволюционную собственность Православной Церкви. Правопреемником в данном случае является Московский Патриархат. А вы кому передаете церковные здания?" Был на Совете такой депутат - Филиппов. Он встает и говорит: "Извините! Мы хотим, чтобы в России было много православных церквей. Монополия РПЦ кончилась! Нужно смириться". Я удивляюсь: "О чем же вы болеете? О единстве Родины? Если так, то зачем вы разрываете церковное имущество и раздариваете кому попало? Я настоятельно прошу, чтобы вы пересмотрели свою позицию!" Депутаты и Собчак возражают: "Сейчас другое время: демократия, плюрализм…" "При чем здесь плюрализм?! Вы же дробите страну в религиозном плане - это к добру не приведет!" Они наняли адвокатов, борьба была очень бурной, но, как вам известно, сейчас Новодевичий монастырь восстановлен, и прихода Зарубежной церкви там нет.

- Раз уж зашла речь о конфликтах, не расскажите ли вы о том, как вам пришлось судиться с газетой "Новый Петербург"? Среди тех, кто знаком с историей этого процесса, большинство, конечно, на вашей стороне, но некоторых смущает сам факт обращения священника в суд. Итак, имеет ли Православная Церковь моральное право законным путем отстаивать свою честь и достоинство?

- Начнем с самого начала… Однажды (это было в сентябре 1997 года) я, как всегда, ехал домой на электричке. Вдруг слышу, идет продавец газет и выкликает: "Газета "Новый Петербург"! Здесь вы сможете прочитать статью "Вся патриаршая рать" и узнать, какими аферами занимаются наши святые отцы!.." Что такое? "Давай-ка, - говорю, - мне газету!" Сижу и читаю следующее: "В России и за рубежом много говорится о личности и деяниях епископа Московского Алексия Ридигера, называющего себя Патриархом всея Руси… В то же время в РПЦ пост Патриарха не предусмотрен. В Российской империи с момента ее основания Церковь возглавлял Государь… А возник пост Патриарха в рамках так называемой обновленческой церкви, которая была создана с целью подменить собой Русскую Православную Церковь…" Читаю дальше и своим глазам не верю: "В чести у владыки Владимира когда-то уволенный за стяжательство митрополитом Иоанном с должности ректора Духовной Академии и семинарии, лишенный настоятельства высокопреподобный протоирей Владимир Сорокин. Он долгое время пребывал в забвении, заведовал подозрительными фондами, коммерческими предприятиями…" И подписано: "Иеромонах Андроник, Москва - Санкт-Петербург - Иерусалим". Большая статья, а тираж газеты 50 тысяч экземпляров. Наутро звоню редактору "Нового Петербурга": "Что вы за чепуху пишете? Что за коммерческая деятельность? И почему это вы считаете, что Патриарха придумал КГБ, когда еще до Петра I в Русской Церкви было десять Патриархов?" Он говорит: "Если хотите, пишите разъяснение!" - "А почему я должен писать? Это вы оскорбили меня, и не одного меня: тут и Патриарх, и митрополит Владимир, и почти все духовенство. Вы напечатали ерунду, вы и опровергайте". - "Нет, не будем!" - "Тогда я подам в суд!" И, получив благословение митрополита, я так и сделал, ибо по канонам любой клирик имеет право подавать в суд с благословения правящего архиерея. Я ведь преподаю каноническое право… Четыре года тянулось дело. Двадцать раз я приходил на заседание, но - то ответчик не явится, то документы забудут, то судья заболеет… А я всегда приходил, у меня даже повестки сохранились. В конце концов суд состоялся, и определение вынесли: все написанное в статье ложь, газета должна опубликовать опровержение и выплатить мне 20 тысяч рублей за нанесение морального ущерба. Но вот что меня удивило… Адвокаты ответчика не раз говорили мне: "Мы любим Русскую Православную Церковь, мы патриоты!" Патриоты - отлично! Но я хочу, чтобы патриотизм был на здоровой основе. Статья озаглавлена "Вся патриаршая рать", что значит: "вся Русская Православная Церковь", потому, что для нас Патриарх - Великий господин и отец. Я знаю: мы не святые, и грехов у нас хватает! Пожалуйста, критикуйте, но по делу. Дайте мне прежде всего на автора статьи, на этого "иеромонаха Андроника" посмотреть. "Мы не можем". Как это - не можете? "Мы его не можем найти". Потом признались: "Вы знаете, это журналист…" А после того, как суд вынес определение, они мне заявили: "А теперь попробуйте получить с нас деньги и опровержение!" И так до сих пор ни того, ни другого я не видел! Но я добьюсь, чтобы опровержение появилось! Есть четкое определение: "Решение Дзержинского суда. Обязать малое предприятие газету "Новый Петербург" опубликовать опровержение следующего содержания: "В соответствии с решением суда от 01.02.02 в опубликованной 25 сентября 1997 года статье "Вся патриаршая рать" признаны не соответствующими действительности указанные в статье сведения… Взыскать с малого предприятия в пользу В. Сорокина денежную компенсацию морального вреда в размере 20 тыс. рублей и государственную пошлину в сумме 2 тыс. рублей". Если они такие патриоты, то почему не признают суда? Патриот, в моем понимании, заботится о том, чтобы Русская Церковь заняла свое законное место в обществе, чтобы она языком закона отстаивала свою позицию, чтобы умела оградить себя от клеветы. Мне их деньги не нужны: я сразу написал в суд, чтобы полагающуюся мне сумму перевели на возрождение храма Феодоровской иконы Божией Матери. Мне хотелось доказать простую мысль: если каждый из нас не научится отстаивать честь и достоинство, о нас будут ноги вытирать. Я так и на суде сказал: "Почему вы это напечатали? Потому, что вы уверены - священники не пойдут защищаться, о них можно говорить все, что угодно, а они будут молчать. Ничего подобного! Мы в состоянии сказать о себе верное слово, и в состоянии свои слова доказать".

Сейчас на Церковь наступает, с одной стороны, сектантство, с другой стороны, католичество - и очень грамотно наступают. Возьмите иеговистов - у них юридическая служба на самом высоком уровне! У католиков блестящие юристы, у мусульман и у буддистов - тоже. Мы не должны отставать! Светская газета напечатала явную клевету, а мне говорят: "Вы как священник должны проявить милосердие, пастырскую заботу об ответчиках". - "Извините, я четко различаю: есть добродетели - милосердие и сострадание, а есть грех - попустительство".

- Вы не только настоятель, не только благочинный, но и председатель епархиальной комиссии по канонизации. Расскажите об этом своем служении.

- Порой ко мне приходят люди и говорят: "Я должен по благословению настоятеля заниматься сбором материалов о нашем приходском новомученике". А я отвечаю: для этого надо иметь и богословское образование, и церковное сознание, и, наконец, добродетели определенные. Не случайно, когда иконописцы пишут иконы, они должны поститься и молиться… Мы составляем житие святого - ту же икону, только словесную. А некоторые из таких "исследователей" даже средней школы не кончали. Но я и их не гоню: даю им задание искать свидетелей, ведь есть же еще живые очевидцы. Собирайте материал, а мы будем вам помогать. Канонизация - дело очень серьезное, очень ответственное. И чем глубже мы вникаем в него, тем труднее приходится нашей комиссии. Когда начали прославлять первых новомучеников, все было проще: нами владел сильный эмоциональный порыв, мы жили этой радостью. Сейчас в нашей работе стало больше профессионализма, а вместе с ним выросло и чувство ответственности. Наша комиссия состоит из 14 человек, и некоторые из них постоянно сидят в архивах. Это в первую очередь Лидия Ивановна Соколова и Михаил Витальевич Шкаровский - они очень тщательно занимаются поиском материала. Я бы очень хотел, чтобы исследования нашей комиссии были расширены: пусть весь народ осознает, что за страшное время пережила наша страна. Ведь на каждом приходе был свой мученик: батюшка, дьякон, регент, мирянин - или расстрелянный, или сгинувший в неволе…

Как из тысяч репрессированных выбрать тех, чье жизнеописание можно будет рассматривать на комиссии? Нужно выработать какой-то критерий. И критерий наш сейчас таков: мы рассматриваем биографии лишь тех людей - священников и мирян, - кто был расстрелян. Многие пострадали, многие стали исповедниками, но сейчас мы не можем рассматривать всех. Если же человек был расстрелян - в этом есть своего рода гарантия: значит, власти считали его ревностным христианином, которого легче убить, чем обратить в свою веру. Но жизнь показывает, что и эта гарантия несовершенна. Все равно нам приходится собрать о расстрелянном все сохранившиеся сведения: устные, письменные, допросные дела (мы обязательно снимаем копию с допросного дела, которое лежит в архиве ФСБ). На основании этого комиссия делает вывод: какова была позиция данного человека в Православной Церкви тех лет, как он служил, как он проповедовал, в каких отношениях состоял с властями? Ведь время гонений было тяжко еще и тем, что внутри самой Церкви усилились всевозможные нестроения, и далеко не всегда в расстрельные подвалы попадали люди, твердо державшиеся канонической линии. Тогда все бурлило, все за что-то боролись… Нас в первую очередь интересует, как данный человек относился к обновленчеству, к патриарху Тихону, к митрополиту Сергию, а в ленинградских делах довольно серьезно стоит вопрос об отношении к митрополиту Иосифу. Люди привыкли делить все на черное и белое, а ведь жизнь сложнее… Святому должно подражать, и мы остро чувствуем ту ответственность, которая лежит на нас. Иногда по одному и тому же делу мы проводим несколько заседаний: ведь не сразу все узнаешь. Бывает такое - мы здесь все исследовали, все у нас сошлось, посылаем материалы в Москву, а московская комиссия нам говорит: у вас в таком-то месте неясность, пробелы…

Самое тяжелое для исследования время - это 1918-1919 годы: тогда расстреливали попросту, без суда, и никто ничего не записывал. Это когда власть укрепилась, дела стали фиксировать, вести протоколы допросов и так далее… А рассматривая первые годы советской власти, мы пользуемся другим источником - о казнях иногда писали в газетах: "Расстреляли, мол, таких-то попов, за то-то и за то-то…" Но и допросные документы тоже очень сложно оценивать: надо доказать, что человек заполнял их сам, что его не подменили…

Я часто вспоминаю, как некий историк Гордиенко в канун празднования 1000-летия Крещения Руси выпустил несколько книжек, в которых утверждал, что Русь вообще не крестилась. Главный его опус, произведший на меня весьма тяжелое впечатление, назывался "Русские святые - кто они?" Я был поражен: определенный род людей повсюду грязь найдет. В жизни прп. Сергия Радонежского, прп. Серафима Саровского - у всех наших святых он нашел нечто, с его точки зрения, неблаговидное. Основной пафос книги: почему Церковь канонизовала прп. Серафима Саровского, а не Стеньку Разина? И это 1987 год! А сейчас критиканов тоже много, даже в нашей среде. Мы понимаем, что если Господь явил святого, то Господь его и защитит, святой не нуждается в защите человеческой. Но мы живем в такое искусительное время…

Сейчас нашу комиссию упрекают в том, что в сонме новомучеников очень мало петербуржцев. Да нет, не мало. Начиналась-то канонизация именно с петербургских святых: с Ксении Блаженной, с отца Иоанна Кронштадтского, митрополита Вениамина. Мы никогда не боролись за перевыполнение плана: слишком серьезное это дело - канонизация. Надо помнить, что мы в ответе перед Богом и перед историей. Мы в ответе перед Вечностью! Бывало, что нам пытались доказать: такой-то и такой-то достоин прославления. Мы посмотрели, изучили и сказали: "Пока достаточных оснований к тому нет!" Мы никогда не говорим, что совершенно нет оснований, мы говорим: пусть пройдет время! Вспомните: прославления св. прав. Иоанна Кронштадтского ждали почти сто лет, а Ксении Блаженной - и вдвое больше того. И что же? Повредило им это ожидание? Умалило ли их славу? Когда сегодня Церковь торопят: давайте скорее прославим воина Евгения Родионова или еще кого-то, - я со своей стороны говорю: это спекуляция. Да, я согласен: Евгений Родионов совершил подвиг и достоин всенародной славы. Но меня очень смущает и даже возмущает обстановка скандала, которая складывается вокруг предполагаемой канонизации. Канонизация - это не тот случай, когда можно прилюдно спорить. Вот на комиссии - открою секрет - мы спорим: у нас бывают разные мнения, и мы их отстаиваем. Но окончательное решение принимается не голосованием. Вывод должен созреть. Если я вижу, что у кого-то есть сомнения, мы откладываем принятие решения. Вспомните, как ревнующие не по разуму боготворили отца Иоанна Кронштадтского: хотели даже объявить его воплощением Второй Ипостаси Святой Троицы. Целое движение было. Но ведь Господь остановил "иоаннитов". Теперь ничего подобного нет, и имя праведника очистилось. Церковь живет не днями, и не десятками лет. Церковь - это вечность. Нельзя предавать вечность ради интересов дня.

Записал Алексей БАКУЛИН