Главная   Редакция    Помочь газете   Духовенство   Библиотечка   Контакты				Газета основана в апреле 1993 года по благословению  Высокопреосвященнейшего Митрополита  Иоанна (Снычёва)
НАШИ ИЗДАНИЯ	«Православный Санкт-Петербург»       «Горница»       «Чадушки»       «Правило веры»       «Соборная весть»

К оглавлению номера

ГРОЗНЫЙ СВЯТОЙ?..

В этих условиях привлекают к себе внимание имена известных исторических личностей, предлагаемых различными светскими инстанциями в качестве кандидатов на святость. В частности, - имя царя Иоанна IV (Грозного), о котором стали настойчиво упоминать в последнее время. Можно, конечно, по-разному оценивать деятельность царя Иоанна Грозного, его исторические завоевания, его заслуги перед русским народом, а также и общее значение той эпохи. Но совсем иное дело - духовное восприятие сущности человека.

Известно, что с давних времен на Руси канонизация святого подвижника начиналась обычно движением души народной, - к его могиле тянулись православные паломники. По их вере на самой могиле и вблизи, и вдали от нее совершались чудеса, рассказы о которых передавались сначала из уст в уста. Но поток людей к святому месту увеличивался, и чудеса принимались записывать. Не ученые, не писатели, не историки, не прочие общественные деятели провозглашали святость - народная молва ясно и определенно утверждала ее.

Что можно сказать в этом смысле об Иоанне Грозном? Через века в памяти людей, в сказаниях, песнях, былинах сохранялся страшный образ Государя и созданной им опричнины. Жесточайшие пытки и убийства бояр, дворян, повинных людей всех сословий; кровавая расправа с Новгородом (тысячи казненных); убийство двух святых подвижников, а затем и собственного сына; нарушение церковных канонов супружеской жизни (семь браков); наконец, обличение всех этих темных дел почитаемыми юродивыми Василием Блаженным и Николаем Салосом - вот что доносят до нас свидетельства той эпохи.

Вспомним также высказывания известных историков и мыслителей.

Н.М. Карамзин: "Вражде и произволу Царь жертвовал и собой, и своей династией, и государственным благом". "Его можно сравнить с тем ветхозаветным богатырем, который, чтобы погубить своих врагов, на самого себя повалил здание, на крыше коего эти враги сидели".

А.С. Хомяков: "Новгород, Тверь, Торжок, Коломна были опустошены Царем так, как никогда не были опустошены неприятелем. Россия была полита кровью, бояре ее перерезаны, народ измучен. Москва лишилась трех четвертей своих обывателей". "Царь Иван Васильевич не мог любить; чувство любви человеческой, любви христианской было ему незнакомо; его страсти были злы".

В.О. Ключевский: "Иван IV совершил поступки, которые сделали его предметом ужаса и отвращения для современников".

Перед лицом множества подобных свидетельств на чем же основывают свои притязания сторонники канонизации Иоанна IV? Подчеркнем сразу: на умственной, юридического толка казуистике, о которой мудро толкует пословица - "…куда повернешь, туда и вышло". Говорят, например, что русские историки нового и последующего времен исказили образ Царя. Кто же эти легкомысленные путаники-исказители, не сумевшие разглядеть высокий нравственный облик государя? Может быть, Н.М. Карамзин, которого в эпиграфе к "Борису Годунову" А.С. Пушкин назвал "драгоценным для россиян вдохновенным гением"? Или сам Пушкин, вложивший в уста Гришки Отрепьева, первоначальника губительной русской смуты и проводника яростной католической экспансии, знаменательное признание: "Тень Грозного меня усыновила…"? Или это А.С. Хомяков, которого многие духовно просвещенные современники именовали будущим отцом Церкви? Или это историки - С.М. Соловьев, Ю.Ф. Самарин, М.П. Погодин, Н.А. Полевой, Н.И. Костомаров, К.С. Аксаков., или духовные писатели, поэты, философы - граф М.В. Толстой, граф А.К. Толстой, А.В. Карташев, Н.А. Тальберг, Г.П. Федотов?.. Всем им грозят указующим перстом организаторы современной исторической науки и новые московские опричники.

Утверждают также, что царь Грозный не опередил других правителей по количеству зверских убийств. Например, Карл IX Валуа и его мать Екатерина Медичи в течение одной Варфоломеевской ночи учинили расправу над 30-ю тысячами гугенотов. На этом фоне каким же невинным выглядит Иоанн IV, собственноручно отрубивший голову прмч.Корнилию Псково-Печерскому и предавший в руки палача Малюты друга своего детства свт.митрополита Московского Филиппа! Разве не очевидно, что нужно подготовить свод законов, где будет четко указано количество и качество убийств (в том числе святых подвижников), которые разрешается совершить будущему претенденту на церковное и народное прославление? Например, до полутора тысяч личных жертв, записанных в синодике Грозного, будет признано делом правомерным. Статья такая-то - и точка!

Говорят еще, что в святость государя особенно трудно поверить. Люди, не получившие второго миропомазания, как получил его сам Царь, обязаны отойти в сторону и помалкивать. И снова видится свод законов, в коих четко расписана классификация святости: в одну невозможно поверить простым смертным, в другую - трудно поверить, а к святым по третьему классу веками тянутся сонмы смиренных паломников, как тянутся они изо дня в день к мощам прп.Сергия Радонежского, прп.Серафима Саровского, прав.Иоанна Кронштадтского, блж.Ксении Петербургской…

Думается, пора остановиться и задаться вопросом: откуда приносит ветер весь этот сор? Как сказал с глубоким вздохом один знакомый священник: "Существует теперь стремление окончательно стереть границы добра и зла; и в мире вообще, и в Церкви православной - в особенности. Для Церкви нашей такое стремление крайне опасно…"

И.Смирнов, СПб