Издание газеты |
|
|||
НАШИ ИЗДАНИЯ | «Православный Санкт-Петербург» «Горница» «Чадушки» «Правило веры» «Соборная весть» |
Образ его воспроизводится теперь моей памятью смутно. Помнится только, что был он грузный, широколицый. Всегда неухожен, плохо побрит. Одет Иван Иванович был и зимой, и летом во что-то стеганое, плотное. Все это выглядело в жаркое время совершенно неподходящим и удивляло меня: как же Иван Иванычу-то не жарко?
Возраста своего он не помнил. Передвигался очень медленно семенящими, но тяжелыми шагами. Судя по всему, в то время ему давно перевалило за восьмой, а может, и девятый десяток. Любил Иван Иванович погреться на солнышке до с кем-нибудь погутарить о житье-бытье. Вспоминаю один из его рассказов о былом, как расстреливали после революции священника: «Стоял батюшка и молился. Комиссар приказал бойцам стрелять: «Пли!» Прогремели выстрелы, а батюшка жив и невредим. Вновь комиссар командует стрелять. А батюшка успевает перекреститься, и снова ни одна пуля не взяла. Тогда рассверипевший комиссар сам подбежал к батюшке, приставил наган к виску да и выстрелил. Так, наконец, и покончили священника. Вот как было-то...»
Рассказы Ивана Ивановича были всегда безыскусны и просты по форме. Был он человек неученый, малограмотный, на редкость беззлобный и тихий. Ушел из жизни он также тихо и неприметно. Как-то несколько дней поболел и мирно отдал свою душу Господу. Общий двор почти и не заметил потери. Но память сохранила все же его неброский образ среди многих иных впечатлений детства, как звено чего-то цельного, неповторимого и неотъемлемого от всей моей сущности.
Мир праху твоему, Иван Иванович!