Главная   Редакция    Помочь газете   Духовенство   Библиотечка   Контакты			Издание газеты "Православный Санкт-Петербург"
НАШИ ИЗДАНИЯ	«Православный Санкт-Петербург»       «Горница»       «Чадушки»       «Правило веры»       «Соборная весть»

К оглавлению номера

ЗЕМНАЯ ЖИЗНЬ
Я не хочу до перехода в тлен
Окончить путь ни в злате,
Ни в болоте.
Земная жизнь —
Всего лишь краткий плен
Души в тисках у нашей бренной плоти
Пред вечностью иного бытия,
Нетленного, Божественного то есть...
И многогрешный,
Может быть и я,
Раскаявшись, прощенья удостоюсь.
При жизни плоть одухотворена,
Но в землю обращается она,
А дух ее,
Как блудный сын к отцу, —
Навечно возвращается к Творцу...
Ушли в туман безверия года.
Я понял сердцем, пред распятьем стоя:
Чтоб обрести при жизни благодать
Святого Духа,
Жить страдая стоит.
Земная жизнь —
Всего лишь очи вскинь, —
Проходит — не успеешь оглянуться...
Я улыбнусь,
Когда мои тиски
Однажды, слава Богу,
Разомкнутся!


ЗВЕРОБОЙ
Когда зверобой отцветает
в полях,
у обочин,
в глуши,
земли моей силушка тает,
как сила уставшей души.
И мне потому одиноко
на светлых дорогах лесов,
что лист облетает до срока,
не слышно нигде голосов.
А вот выплывает навстречу
деревня,
покрытая мхом,
забитая в землю по плечи,
былинным окована сном.
Мерещится грохот орудий,
пронзительный звон тетивы...
Когда же,
о, русские люди,
над прахом поднимитесь вы?

Спаситель,
прости, —
не в молебнах —
от горя и собственной лжи
искал я спасенья в целебных
соцветиях русской души.
А нынче листва облетает,
непрошенный дождь моросит
и мой зверобой отцветает
вослед уходящей Руси.


НА РУССКОЙ НИВЕ
Выступают камни из земли,
их в себе не могут пашни прятать...
На телегу крепкую взвалив,
вывозил булыжники оратай
с поля —
для дорог своих родных,
или же под стены крепостные,
чтоб разили хищников степных
древние снаряды боевые...
Но измена черная вползла
в наши души,
и теперь немеем,
прозревая воплощенье зла:
затаились под камнями змеи,
пашни заросли полынью горькой...
Будем же молиться,
чтоб спешил
на подмогу к нам
святой Георгий
и гадючьи гнезда сокрушил!
Встанем под хоругви
Церкви нашей
и, молитвой бесов отражая,
вновь свои поля и души вспашем
для земных и горних урожаев...


В ИЗБЕ
Устав кружить по бездорожью,
в сугробы спрячется пурга,
и яркий свет,
как с лика Божия,
сойдет на русские снега.
И я, в минуту золотую,
согреться телом и душой
зайду один в избу густую,
в крестьянский домик небольшой.
И древним светом
славы нашей
дохнет из печки на меня
бересты свиток запылавший —
хранитель слова
и огня...
А прах заброшенного крова
поземкой веет по дровам...
Лежат обугленны,
безкровны
рябины гроздья между рам.
Приснится мне:
в избушке стылой
согреть не может жар печи,
скорблю над отчею могилой
под тусклым пламенем свечи.
Сломалась ветка родословной...
И жутко ходики молчат,
и в мертвой связке
стонут бревна,
и ставни плачут
и стучат...