Главная   Редакция    Помочь газете   Духовенство   Библиотечка   Контакты			Издание газеты "Православный Санкт-Петербург"
НАШИ ИЗДАНИЯ	«Православный Санкт-Петербург»       «Горница»       «Чадушки»       «Правило веры»       «Соборная весть»

К оглавлению номера

БОГУ - БОГОВО

В Пюхтице полыхала золотая осень. На землю падали пожелтевшие листья старых кленов. Поздно вечером Миша решил прогуляться на свежем воздухе. Он спустился с Княгининой горки по узкой ступенчатой дорожке, ведущей к храмам обители. Вечерняя прохлада леса освежала голову, питала легкие, таинственно умиротворяла дух.

Походив немного в безлюдном парке, Миша решил навестить протодиакона Сергия, жившего в одной из монастырских башен. В окошке еще горел свет. Поднявшись по деревянной винтовой лесенке, Миша постучал в дверь и произнес краткую Иисусову молитву, как и полагалось в монастыре.

Отец Сергий не спал. Открыв дверь, он пригласил нежданного гостя в свою келью и любезно предложил расположиться в кресле, а сам сел на койку. Протодиакон Сергий приехал в Пюхтицу недавно, осмотреться и обжиться на новом месте еще не успел. Миша никогда не был в этой башне и с интересом окидывал взглядом убранство кельи.

Келийка была скромной. Вся ее обстановка состояла из железной кровати, столика, небольшого шкафа, полки для книг, кресла, небольшого половика да двух икон в углу и семейной фотографии на стене. Миша остановил взгляд на иконе «Воскресение», писанной чьей-то очень старательной рукой. Уловив пристальный взгляд гостя, отец Сергий сказал: «Эту икону я привез с собой из Таллина. Она писана одной молодой учительницей, ныне уже покойной. Она подарила ее мне незадолго до смерти. Эта учительница ходила в наш собор, всегда стояла за колонной опустив глаза вниз, грустная, сосредоточенная. Я как-то раз осмелился ее спросить, почему она здесь стоит как бы прячась за колонной...» — «Я учительница», — кратко ответила женщина, и в этих словах заключалось все. В конце пятидесятых годов присутствие в церкви верующих учителей было возможно только так.

Миша вспомнил, как, живя в Печорах, он встретился с одной старушкой, которая дала ему, тогда еще молодому человеку, рукописную тетрадь. В ней был рассказ о таллинской учительнице Любови Булатовой, также писавшей в свободное время иконы. Возможно, что висевшая в углу икона была ее работы. О ней говорил с церковного амвона архимандрит Алипий, наместник Псково-Печерского монастыря и талантливый иконописец. Миша хранил фотографию этой учительницы, которую подарила ему старушка. И в этой тесной монастырской келье всплыл образ того человека, о котором говорилось в рассказе.

Любовь Булатова жила в Таллине, работала учительницей начальных классов. Однажды она с экскурсией приехала в Печоры. Здесь ей все очень нравилось, а главное, — она впервые задумалась о смысле своей жизни, решила больше узнать о людях, которые оставили мир и пошли за Христом, распиная плоть свою со страстьми и похотьми. Душа ее жаждала Бога, томилась и искала источник жизни, которому нужно поклониться и послужить. И для этого нужен был опытный спутник, врач души и любящий Бога отец.

Любовь приехала в Печоры снова и обрела себе в духовное руководство старца. Она познакомилась с известным в то время прозорливым старцем Симеоном. Это была бесценная находка, та жемчужина, которую искала и наконец нашла ее душа. «Как благ Господь, как неисповедимы пути Его», — думала Любовь. Слезы умиления и благодарности Богу лились из ее глаз на седые каменные плиты у Успенского собора.

Старец Симеон давал наставления. Любовь внимала, запоминая каждое слово, просила благословения, святых молитв и уезжала домой. Она старалась исполнять на деле заповеди Божии, старалась любить всех, сеяла добро, в терпении нисходила к недостаткам ближних. Она проводила жизнь в нравственной чистоте, тайно молилась Богу о себе и о всех, чтобы Господь не отнял благодати Духа Святаго, вела дневник жизни и творила Иисусову молитву.

Любовь жила вдвоем с матерью, хотя и в разных квартирах. Все свои знания и теплоту души она отдавала детям, которые ее очень любили. Класс занимал первое место в школе по успеваемости и поведению. Любили девушку и учителя за ее скромность, смирение и трудолюбие.

Молодая учительница ничем внешним не показывала свою веру, кроме дел любви. Ходила она в церковь, прячась за колонной не от Бога, а от злых людей. В церкви ее знали немногие, потому что Любовь не заводила знакомств, не перемывала косточки другим.

Девушка всегда почитала святителя Николая. Однажды, когда у нее не было денег на поездку к старцу, Люба помолилась святителю с детской сердечной простотой: «Святителю отче Николае, ты помогал при жизни своей земной бедным людям! Помоги и мне в сей трудный час недостойной рабе Любови, пошли денег на билет!» В тот же день, придя с работы, она увидела открытую форточку и лежащий на столе конверт с надписью «рабе Божией Любови от святителя Николая». В конверте нашлась необходимая сумма. Слезы благодарности потекли из глаз скорбящей девицы.

Несколько таких писем Любовь получала впоследствии с краткими словами утешения, одобрения, наставления: «люби маму, молись», «не унывай», «смиряйся», «не скорби», «потерпи». Все эти письма Любовь хранила как послания с Неба и жила ими, пока тяжелая болезнь не сразила юную девушку.

...Она заболела раком. Старца Симеона уже не было в живых, и Любовь перешла под духовное руководство заштатного епископа. Когда болезнь усилилась, девушка попросила своего нового духовного отца испросить у Святейшего Патриарха разрешения принять ей ангельский образ.

Просьба была удовлетворена, и уже в больнице ее постригли в мантию. «Из-за сильных болей не могу больше писать», — таковы последние строчки дневника. Через несколько дней Любови Булатовой не стало. Она ушла от нас в страну, где нет ни болезни, ни печали, но жизнь бесконечная.

Больничная медсестра вспоминала, как ранним утром, когда она спешила на работу, при входе в отделение увидела необычное: мимо нее во всем белом прошла Люба. Медсестра очень удивилась, так как больная к тому времени уже не могла ходить. В палате ей сказали, что девушка умерла, и сестричка поняла, что мимо нее видимым образом прошествовала Любина душа.

Хоронили Любу всей школой. Учителя недоумевали, видя ее, лежащую в монашеском облачении».

Миша пересказал отцу Сергию содержание тетради, посидел немного и, расставаясь, вынул денежку из кармана: «Помяни ее завтра на Литургии». Отец Сергий отклонил руку и произнес: «Я ее помню и всегда поминаю. Денег мне не надо. Ее душа и образ дороже денег».